Иеремия, очевидно, сначала не высказал желания оставить своих плененных соотечественников. Но потом, когда он услыхал, что и в Иудее еще остается община под управлением иудейского же начальника, он счел лучшим для дела остаться в Иудее, где могла снова возродиться теократическая жизнь.